Она хотела крикнуть, но опять погрузилась в вязкую полудремоту.
А потом опять медленно просыпалась под сигнал телефона. Она лежала в доме, в который её доставили из больницы. После того как уложили в постель, ей дали какое-то лекарство, как видно, сильный транквилизатор, и она сразу же крепко заснула, теперь уже без сновидений. Но сон, похоже, не пошло ей на пользу. Очнувшись, Матильда чувствовала себя совершенно разбитой. У неё не было сил даже пошевелиться, и она разглядывала окружающее в пределах взгляда.
Комната большая и светлая, потолки выкрашены в ослепительно белый цвет. Холодные пластиковые занавески прикрывают окна. Ещё одна больница? Неужели кому-то может понравиться такой дизайн в собственной квартире? Настольная лампа освещает кровать, стоящую рядом. На кровати вполоборота к ней сидит человек и читает. Её сосед молод, ему немного больше двадцати лет или около того. У него русые волосы и серые глаза, симпатичное, широкоскулое, молодое лицо с высоким лбом, он похож на студента, готовящегося к занятиям.
Несколько минут Матильда наблюдала за ним, раздумывая, кто это и как они оказались в одной палате, если это больница. Каким-то невероятным усилием она опять попыталась вспомнить, что же с ней случилось. Потом начала думать совсем о другом: почему парень на кровати читает книгу таким оригинальным образом: перелистывает страницы назад? Вдруг она заметила, что он тоже наблюдает за ней, хотя усиленно делает вид, что читает.
— Вам будет удобнее читать, если вы будете листать книгу нормально, — сказала она, чтобы что-то сказать.
Он поднял голову и улыбнулся. Симпатичный юноша, типичный студент.
— Я всегда читаю малоинтересные книги таким образом. Это кажется забавным, а тут — он подчеркнул последнее слово интонацией, — забавного мало. Как вы себя чувствуете, Марина? Я беспокоился за вас. Как ваша голова?
— Болит. Это больница?
— Ну, не совсем… они называют это заведение санаторием… для нас.
— Для нас?
Он улыбнулся и кивнул. Матильда закрыла глаза. Говорить трудно, но она сделала над собой усилие.
— Мы в санатории?
— Да. Стены обиты мягким материалом, а на вид это самая обычная штукатурка… — парень повернулся к стене и ударил по ней кулаком. Ни малейшего звука. — Я думаю, резина. Кстати, меня зовут Максим.
— Матильда, — представилась она.
Он склонил голову набок и пристально посмотрел на неё:
— Кто вы?
— Матильда.
— Вы уверены? — он лукаво улыбнулся. — А они сказали, что вас зовут Марина.
— Нет, я Матильда, — повторила она, снова чувствуя себя перевернутой черепахой.
— Понимаю. Вы не будете возражать, если я буду называть вас Марина? Эта фамилия записана во всех ваших документах. Я это знаю, потому что попросил санитара дать мне на них взглянуть. Там написано, что у вас маниакально-депрессивный психоз. Вы знаете, что это такое?
Она вдруг почувствовала во рту ужасную сухость.
— Как вы сказали?
— Маниакально-депрессивный психоз? А я — параноик. Когда я сказал, что это чепуха, он принес мне эту книгу. В ней описана паранойя. У вас бывают галлюцинации, Марина?
— Н-нет…
— Странно.
— Это как раз не странно, — медленно и отчетливо сказала она я. — Меня зовут действительно Матильда.
— Понимаю, — он открывает книгу и начинает перелистывать страницы назад. — Но если вы не Марина, почему вы здесь?
— Это длинная история… — Но ей хочется заставить этого парня поверить ей, и она продолжает: — Я попала в аварию. Потом была в больнице. А потом меня забрал как будто бы мой муж. Мне было плохо, я думала, что это мой парень так назвался. Но в машине мне стало всё понятно.
— Что понятно?
— Что меня похитили!
Матильда с трудом села на кровати, парень машинально потянулся было помочь, но почему-то не сделал этого, только смотрел очень внимательно. Она вдруг поняла, что одета только лишь в коротенькую пижаму, хотела натянуть на себя одеяло, но что-то удержало её левую руку. Она опустила глаза. На её левое запястье был надет наручник, цепь от которого прикреплена к кровати. Парень с интересом наблюдал за ней.
— Они считают, что так будет безопаснее. Грустно, конечно, но они знают, что делают.
Её охватила паника. Она не знала, что говорить дальше.
— Но почему? Почему?
Он пожал плечами:
— Я думаю, из-за "Призрака", Тилли.
И тогда она вдруг узнала его.
25
Тилли подняла голову, внимательно посмотрела на Алексея, облегченно вздохнула.
— Как ты попал сюда? — она пыталась говорить как обычно, но голос её дрожал.
— Без особого труда! Скрутили, когда я входил в подъезд, -
он сидел на койке в рубашке и немного мешковатых джинсах, в которых она видела его на работе. Но в тапочках. Такие же стояли и возле её кровати. Тапочки и её пижама были здешними. — Но ладно обо мне: как себя чувствуешь ты? Значит, голова болит? — Алексей не стал рассказывать, что он не просто входил в подъезд, а возвращался из гаража, покормив Рапида: мало ли, могут подслушать, а Рапид уже раз помог.
Тилли медленно покачала головой:
— Странно, но знаешь, мне всё лучше и лучше. А сейчас даже и голова перестала болеть, наверное, от радости, что увидела тебя, — она смущённо усмехнулась. — То есть, я хочу сказать, что рада была бы, если ты был на свободе, но…
— Да, понятно, понятно… Тш-ш. Ложись!
Тилли, привыкшая к предусмотрительности мага Айвена в "Призраке", тут же упала на кровать и натянула на себя одеяло.
Открылась дверь, и вошел знакомый Тилли, хмурый мужчина, тот, кто увозил её из больницы. Широкие, как у шкафа, плечи, длинное, мясистое лицо, надетый поверх костюма белый халат.
— Привет, ребята, — сказал он и остановился в ногах их кроватей. — Пора ужинать и баиньки! Меня зовут медбрат, так и обращайтесь.
Тилли мысленно ответила, кому он брат, но промолчала. Скольким людям приходится оставлять своё мнение при себе, только потому, что не те обстоятельства, чтобы его высказывать!
— Все в порядке, ребята, душ завтра с утра. А сейчас я по очереди отведу вас в сортир и помыть руки, — сказал ходячий шкаф и отомкнул наручник Тилли. — Только не вздумай шутить и удирать! Вот он уже знает, что при этом бывает.
Злой блеск в глазах Алексея подсказал Тилли, что "шкаф" не шутит. Тогда она решила притвориться такой же слабой, как раньше, и осталась лежать на кровати. Алексей с явным интересом наблюдал за ней, а "шкаф" отступил на несколько шагов:
— Вставай, детка.
Она отвернула одеяло, спустила ноги на пол и встала. И тут же, сделав несколько мелких шажков, упала на край кровати. Упала не от слабости, просто хотела показать "шкафу", что она намного слабее, чем есть на самом деле. Потом привстала и попыталась выпрямиться. "Шкаф" не шевелился, он был слишком подозрителен и опасался ловушки.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});